Как там у них? Губернатор на Ёлке

За семь дней до Нового года пресс-секретарь губернатора N-ской области Ивана Степановича Хрусталева предложил тому устроить благотворительную акцию для детей из неблагополучных семей и заодно поднять упавший во время волнений из-за возросших тарифов ЖКХ рейтинг.

Иван Степанович детей не очень любил, но выделил для детдомовцев сто тысяч бюджетных рублей и дал свое согласие прибыть на известном всей области Мерседесе цвета лунного затмения в Паниковский детдом, что находился в семидесяти трех километрах от областного центра для проведения новогодней ёлки.

В детдоме царил присущий всем бюджетным учреждениям перед приездом высокого начальства кавардак. Детей наряжали в добытые неизвестно откуда костюмы зайчиков и снежинок. На кухне стоял непривычный запах стерляди и черной икры. Под ёлкой вместо старого и знакомого многим поколениям воспитанников ободранного Деда Мороза расположился новенький Санта-Клаус.

На роль живого Деда Мороза был приглашен артист областного драмтеатра Степан Габриалян, имевший звание заслуженного и игравший до пенсии в филиале МХАТа исключительно Гамлета и Раскольникова.

— Здравствуйте, здравствуйте, детишки! — произнес появившийся из-за кулис после троекратного «Ёлочка, зажгись!» явно слегка подвыпивший Дед Мороз и почему-то поклонился в пояс сидевшему в первом ряду губернатору. Тот благосклонно кивнул в ответ. Мол, продолжайте, продолжайте. И Степан Габриалян внезапно вспомнил молодость.

— Быть иль не быть? Вот в чем вопрос, — с пафосом произнес в зал Дед Мороз и дернул себя за прикрепленную резинкой бороду. — Тварь я дрожащая или право имею?

Тут артист Габриалян осознал свое новое амплуа и стукнул посохом о пол, да так, что охрана губернатора вздрогнула и занервничала.

— В Новый год вам навигатор, к нам приехал губернатор!

«Провинция, — подумал Иван Степанович. — Боже, какая провинция». Хрусталев только недавно был назначен на область из Москвы и пока ничем особенным на новой должности не прославился, кроме того, что получил от народа клички Лысый Чибис и Гауляйтер.

Представление тем временем шло своим чередом. Зайчики и Снежинки водили хоровод вокруг ёлочки, Снегурочка искала куда-то пропавшего Деда Мороза, а страшные Баба Яга и Кикимора, тоже заслуженные артистки драмтеатра, пытались украсть мешок с игрушками. А Иван Степанович почему-то вспомнил, как лично на днях гонялся по своему кабинету за главным редактором областной газеты «Голос народа» с последним выпуском в руках. На первой странице которого была статья о положении дел в области с заголовком «Наш Губернатор — гей»! И напрасно редактор кричал, что произошла всего-навсего опечатка. Что заголовок следует читать «Наш Губернатор — гений» и что в следующем номере будет обязательно сделано опровержение.

«Голос народа» был немедленно закрыт, весь тираж уничтожен, а на редактора завели уголовное дело по статье о пропаганде секс-меньшинств в СМИ.

«Провинция, — снова подумал Иван Степанович и закрыл глаза. — Боже, какая провинция. Вот бы сейчас очутиться на Лазурном берегу. Только я и Кэтти. И никаких дурацких этих зайчиков, снежинок и отставных актеров». Но открыв глаза, он увидел только отплясывающего «барыню» Деда Мороза, после которого на сцену вышли дети из православной спортивной школы.

«Я еще могу понять православных конькобежцев и гимнастов, — снова задумался губернатор. — Но вот православные боксеры — это явный нонсенс. Им же придется подставлять левую щеку после удара по правой. Или православные шахматисты. Как нам быть со всеми Дебютами, Эндшпилями и Цугцвангами? Надо будет поговорить со Владыкой на эту тему. Пусть уж лучше играют в городки!»

Тем временем на сцене продолжал зажигать Дед Мороз:

— Губернатор — молодец. Нашей области — …

Тут артисту Габриаляну пришлось взять паузу. Он никак не мог придумать рифму на слово «молодец». В его голову лезло только явно непотребное. Иван Степанович впервые заинтересовался происходящим на сцене. Ему стало интересно, как Дед Мороз выкрутится из создавшегося положения. И тот выкрутился, но не в рифму.

— Нашей области будет придано значительное ускорение в развитии экономики, культуры и спортивного досуга, — скороговоркой произнес Габриалян и вытер внезапно вспотевшую под шапкой лысину.

«Вот подлец, сообразил-таки, — улыбнулся про себя Иван Степанович. — А то был бы ему сейчас полный крындец!» Он снова закрыл глаза, чтобы не видеть эти ободранные, обильно закрытые новогодней мишурой стены и стал представлять себе ласковые воды Средиземного моря.

Его разбудил звонкий мальчишеский голос.

— Агния Барто. «Володин портрет».

Губернатор почувствовал какой-то во всем этом подвох. Но вот какой, он понял не сразу. А мальчик на сцене тем временем читал:

Фотография в журнале — У костра сидит отряд. Вы Володю не узнали? Он уселся в первый ряд.

Бегуны стоят на фото С номерами на груди. Впереди знакомый кто-то — Это Вова впереди.

Снят Володя на прополке, И на празднике, на елке, И на лодке у реки, И у шахматной доски.

Снят он с летчиком-героем! Мы другой журнал откроем. Он стоит среди пловцов. Кто же он в конце концов?

Чем он занимается? Тем, что он снимается!

Зал испуганно затих. Все уже понимали, что произошло что-то страшное. То, после чего увольняют руководство, прекращают финансирование и безусловно отменяют приготовленный фуршет с расстегайчиками и черной икрой для начальства и абхазскими мандаринами для воспитанников.

Но губернатор повел себя абсолютно неадекватно ожиданиям толпы. Он улыбнулся и начал хлопать в ладоши. И вслед за ним все начали хлопать, а мальчику, читавшему стихи Агнии Барто, вручили подарок и отправили прочь со сцены.

Пронесло?! Каяться сразу или сделать вид, что ничего не произошло? Лицо пресс-секретаря было похоже на лицо Фантомаса из знаменитой французской комедии. Директрису детдома трясло так, что можно было зафиксировать небольшие колебания старого здания.

Губернатор встал и пошел к выходу. Он любил ситуации, после которых можно было подвесить своих подчиненных на невидимой веревочке и потом легко ими управлять.

Возле большой, красиво украшенной искусственной ёлки Иван Степанович остановился. Его внимание привлекла одна игрушка, висевшая почти на самом верху. Губернатор потянулся и достал ее. Это был вырезанный из картона Щелкунчик. Иван Степанович улыбнулся, положил игрушку в карман и вышел на улицу. Возле крыльца стояли несколько воспитанников детского дома в костюмах зайчиков и снежинок, курили и молча смотрели, как глава области усаживается в свой Мерседес цвета лунного затмения.

«Провинция, ей-богу провинция, — опять подумал Иван Степанович и тронул водителя за плечо. — Петя, гони на аэродром».

Через час личный Боинг губернатора уносил его к теплым и ласковым водам Средиземного моря, к такой легкой и предсказуемой Кэтти и к ясной и понятной во всех своих проявлениях жизни.

В области сразу стали гадать: вернется после Нового года Иван Степанович на прежнюю работу или им из Москвы пришлют нового губернатора? А актер Габриалян сидел в своей гримерке в костюме Деда Мороза, пил водку и читал вслух монолог Раскольникова. Он все еще надеялся вернуться на сцену МХАТа.